Житие преподобного Иоанна Затворника

Житие преподобного Иоанна Затворника

Празднование 24 августа

Уже 150 лет прошло с тех пор, как жил и подвизался на земле Донецкой угодник Божий преподобный Иоанн, затворник и чудотворец Святогорский, которого теперь чтит и прославляет весь православный мир за его ревность по вере, добродетельную жизнь и многочисленные чудеса, до сих пор являемые всем, прибегающим с верою в его помощь и в милосердие Божие.

Промыслу Божию угодно было послать на эту землю преподобного Иоанна в период, когда Святогорская пустынь расцвела на южной окраине Руси «…яко крин сельный», не только внешней красотой, но и строгостью внутренней монашеской жизни, где все подчинено «единому на потребу».

Своей богоугодной жизнью преподобный Иоанн обновил древние подвиги пещерных затворников Киево-Печерской Лавры. Подобно им, он много лет провел в тесной келье меловой Святогорской скалы, мужественно боролся со всеми искушениями и помощью Божией совершил сей подвиг во спасение и в назидание своих ближних, видевших в лице его живой пример подвижничества древнего.

Подвиги сего угодника Божия прославили Святогорскую обитель далеко за пределами Донецкой и Горловской епархий, а чудеса, во множестве творимые им доныне, собирают тысячи богомольцев в день его памяти. Меловая скала с церковью святителя Николая

Житие преподобного Иоанна публикуется в сокращении по: Ковалевский А.Ф., Житие и подвиги затворника Святогорской пустыни иеросхимонаха Иоанна. — Одесса, 1911. Частично сохранены орфография и пунктуация источника.

Родиною затворника был город Курск. [Родился он в многодетной мещанской семье Крюковых, которая состояла из главы семейства — Степана Петровича Крюкова (1745-1831 гг.), его благоверной супруги, Елены Ивановны (род. в 1766 г.), и восьмерых их детей: Павла (род. в 1789 г.), Петра (род. в 1792 г.), Михаила (род. в 1793 г.), Евдокии (1798-1863 гг.), Дарии (род. в 1804 г.), Анны (род. в 1806 г.), Матроны (род. в 1812 г.) и Ивана. Иван Крюков, впоследствии преподобный Иоанн, Затворник Святогорский, согласно записи архивного фонда Курской казенной палаты 5-й ревизии от 1795 г., был рожден в этом же, 1795 году, в июле-августе месяцах.

Согласно последним данным, содержащимся в «Исповедальных ведомостях» Успенско-Ахтырской церкви г. Курска, стало известно, что семья Крюковых, в которой родился знаменитый святогорский подвижник, преподобный Иоанн Затворник, относилась к Успенско-Ахтырскому приходу и исправно посещала Успенско-Ахтырский храм, участвуя в богослужениях и жизни прихода. — Сост.].

Тихо и безвестно прошло его детство в семье родной, среди трудов и лишений. С семилетняго возраста ощутился уже в нем залог вышняго звания к исканию «единаго на потребу» спасения души.Угнетенные бедностью родители... поспешили отдать его в научение работать печные изразцы...Однажды собрались на улице дети-подростки, в числе коих находился и Иван Крюков, будущий затворник; один из сверстников его, Семен Мошнин, начал рассказывать о своем дяде [преподобном Серафиме Саровском (в миру Прохоре Мошнине) — Сост.], который жил в монастыре и спасался в затворе. Рассказ этот глубоко запал в душу Крюкова; он несколько раз принимался расспрашивать своего товарища о жизни и подвигах его дяди, восклицая: «Ох, хорошо так жить, хорошо жить и спасаться!» С этого времени мысль о монашестве составляла заветную мечту мальчика; спасти свою душу было единственным желанием его еще в столь ранние годы. Не достигнув еще девятилетняго возраста, начал он просить родителей своих отдать его в обучение грамоте, но просьбе этой суждено было испытать суровый отказ. Угнетенные бедностию родители находили излишним желание сына, видели в нем стремление к праздности и вместо школы поспешили отдать его в научение работать печные изразцы к хозяину строгому и суровому, с которым заключили форменное условие на бумаге. Условием этим мальчик отдавался на 7-мь лет в полное распоряжение хозяина-мастера. Семь лет провел Крюков в плаче и слезах, терпел и крепился духом, утешаясь надеждою на Бога и лучшие времена.

Вскоре затем родители начали предлагать ему вступить в брак; предложение это сперва весьма опечалило целомудреннаго юношу, лелеявшего заветную мечту о монашеской жизни; но положение престарелых родителей, выдавших дочерей своих в замужество и оставшихся в одиночестве, причем мать его, по болезненности своей, не способна была уже исправлять сама работы по домашнему хозяйству, понудило добраго и послушнаго сына покориться их желанию и вступить в брак.

Отличаясь трезвой и благочестивой жизнью, Крюков стал искуссным мастером, открыл отдельно от хозяина своего фабрику изразцовых лепных печей и других подобных произведений, исполнял значительные подряды по этой части и получал весьма хороший прибыток. Кроме того, имел он два постоялых двора для проезжающих и гостиницу, которые тоже приносили ему порядочный доход.

Таким образом, вел он дела свои в отличном порядке 9 лет. И вот пришло то время, когда промыслом Божиим желанию этому суждено было осуществиться: супруга его умерла, он остался бездетен; вскоре затем похоронил он и престарелаго своего родителя, после котораго на его попечении осталась одна болезненная старуха-мать. Сестры его были в замужестве и жили отдельно; к ним желал он приютить свою мать, обеспечив ее средствами к жизни, сам же немедленно хотел оставить суету мирскую и удалиться в монастырь. «Слава тебе, Христе Боже, — восклицал он от глубины боголюбиваго своего сердца. — Слава Тебе, Милосердому, что освобождаешь меня, наконец, от сей мирской суеты!

Велико Твое, Господи, ко мне милосердие, что вспомнил меня недостойнаго и не попустил меня до конца погрязнуть в заботах житейских». Но что не могли сделать убеждения сына, — волею Божиею — достигнуто разумным и действенным словом одного знакомаго им благочестиваго помещика, которому пожаловалась мать на желание сына оставить ее и удалиться в обитель.

«Бог с тобою, отпущу я тебя в монастырь, иди с Богом и молись там за меня». Обрадованный сын поклонился в ноги матери, благодарил Господа за умягчение ея сердца и весь тот день провел в радости духовной.

Мать его имела довольное количество икон в своем доме. Минув дорогия, богатоукрашенныя иконы, сын избрал в благословение себе медный литой крест, которым и благословила его мать.

Крест этот был с тех пор неизменным спутником его жизни: он носил его всегда на груди, на толстой и тяжелой железной цепи.

... Сын избрал в благословение себе медный крест, которым и благословила его мать...

Крест преподобного Иоанна — благословение матери, — находящийся ныне на святых мощах преподобного С посохом странника направился он сперва в Киев помолиться...

Нужно сказать, что в то же время сделал он себе из толстаго шиннаго железа вериги, состоявшия из пояса и наплечников, весившия около полпуда, которыя, возложив на себя для усмирения и умерщвления своей плоти, носил затем постоянно.

Он оставил навсегда дом свой 1833 года 30 июня, имея от роду 38 лет и 5 месяцев.

С посохом странника направился он сперва в Киев помолиться и поклониться святым мощам Киево-Печерских чудотворцев, поговел в Лавре Печерской и, по совету духовника, решился избрать местом подвигов своих Глинскую Богородицкую пустынь Курской епархии, куда и отправился из Киева.

Прибыв в Глинскую пустынь, Крюков очень пленился ея уединением среди лесной чащи и, став у святых ворот обители, со слезами помолился Матери Божией — Начальнице и Покровительнице места того, чтобы сподобила его быть принятым и потрудиться во спасение души в Ея обители.

Вскоре затем был он позван к игумену Филарету; в келию его он вошел не без трепета и благоговения, и как бы готовясь предстать пред лице Божие.

— Что ты к нам пришел, раб Божий, и что тебе нужно? — спрашивает игумен.

— Желаю в обители вашей потрудиться во спасение грешной моей души, — смиренно отвечал ему Крюков.

— На какое время? — еще спросил игумен.

— Если Богу будет угодно, то по конец моей жизни.

— Хорошо, — сказал игумен и начал разспрашивать его о звании, местожительстве, отпущен ли обществом и имеет ли в том бумагу. Получив удовлетворительные на все ответы, осведомился, чем он занимался в мире и к какой работе и послушанию более способен.

Крюков сообщил, что в мире имел свою фабрику, выделывал изразцы и лепныя печи, кроме того, имел гостиницу и постоялые дворы.

— Все это нам не нужно, — сказал старец Филарет, — а вот сумеешь ли ты печку скласть? Это нам нужно.

Хотя работа эта и не была Крюкову хорошо известна, но он видел ея производство и, не желая отказываться от труда, сказал, что не ручается за хорошее устроение новой печки, но старую починить может.

— Если починить сможешь, то Матерь Божия поможет тебе и новую скласть, — сказал набожно Филарет и, взяв к себе его увольнительную бумагу, определил его сначала в гостиницу монастырскую помогать гостинику.

Прибыв в Глинскую пустынь и встав у святых врат обители, со слезами помолился Матери Божией... Игумен Филарет (Данилевский, † 1841 г.), прославленный ныне преподобный Филарет Глинский ... Был он позван к игумену Филарету; в келию его он вошел не без трепета и благоговения, и как бы готовясь предстать пред лице Божие...

Это было 26-го августа 1833 года. В таковом послушании и пробыл он полтора года. Затем перевели его в монастырь и дали особую келью. Вскоре Иоанн увидел однажды большое стечение народа у святых ворот обители, привлеченнаго туда одним больным, одержимым духом нечистым, который в страшных конвульсиях, с пеной у рта, изрыгал богохульства и не хотел никак идти в церковь, куда силою влекли его пять человек его присных. Состояние этого больного живо тронуло Иоанна: он подошел к нему безбоязненно, взял за руку, начал уговаривать успокоиться, что, видимо, подействовало на больного, который присмирел. Иоанн попросил сопровождавших его сродников свести больного в его келью и оставить там полежать, а самим советовал идти в церковь на бдение, так как был канун воскреснаго дня, и в церкви началось уже праздничное богослужение. Сродники не решались оставить безпокойнаго больного, но Иоанн успокоил их обещанием присмотреть за ним во время их отсутствия. Таким образом, больного повели к его келье; впереди его шел сам Иоанн, указывая дорогу, которая шла мимо келии духовника братскаго, случившагося в то время на пороге своей келии.

— Куда ведешь ты больного? — спросил духовник, — неравно что случится, ведь он не в своем уме?!

Взяв у него благословение, Иоанн сказал с простотою, ему свойственною: «Авось Господь поможет, ничего недобраго не случится». И провел больного в свою келью, которая была при ограде монастырской, в башне, имела всего одно окно и теснотою своею походила скорее на тюремное заключение. Больной, из предосторожности, был скован по рукам и ногам; оковы эти немедленно снял с него Иоанн, несмотря на все предостережения его спутников, которых всех отослал в церковь, а сам остался в келье, затворился в ней вместе с ослабевшим, безчувственно лежавшим на полу больным, и начал со слезами и земными поклонами молиться Богу о его исцелении. До полуночи продолжал он свою молитву; во все время ея больной не делал ни малейшаго движения и только тяжело дышал наподобие умирающаго. Окончив молитву, Иоанн прилег на полу подле больного и положил правую свою руку ему на сердце, которое страшно билось и трепетало. Больной как бы заснул; забылся дремотою и Иоанн, и таким образом время прошло до утра. На утро больной встал совершенно здоровым, смысленно отвечал на все вопросы Иоанна и пришедших за ним сродников, сам пожелал пойти в церковь, где безпрепятственно выстоял литургию, и отправился затем из монастыря совершенно исцелившимся от прежняго недуга.

Труды его по несению послушания печника ценил игумен Филарет: он возвел Иоанна в первую степень монашества — рясофор, и относился к нему с благоволением, как к доброму труженику.

... Два прекрасных юноши подошли к нему, приподняли его с койки и наложили на него светлую священническую ризу...

... В это время повторился, подобно прежнему, случай исцеления бесноватаго по его молитве. Больной был из дворянскаго сословия.

... 1840 года июня 22-го дня пострижен в совершенный сан иночества — в мантию, — наименован Иоанникием...

Однажды вечером, проходя мимо большого дерева, ему внезапно явилась мысль юродствовать Христа ради и подвиг юродства начать с того, чтобы взобраться на ветви этого дерева и там поселиться наподобие птиц, пребывая там в непрестанной молитве. Он начал обдумывать, каким образом начать этот нелегкий, многоскорбный подвиг и, занятый мыслью о юродстве, взошел в свою келью и начал со слезами молиться Господу Богу. Долго молился он и плакал, затем лег на койку свою, заснул, и снится ему, будто пришли два прекрасных юноши в белых одеждах, подошли к нему, приподняли его с койки, наложили на него светлую священническую ризу и сказали: «Оставь мысль о юродстве; это не твой путь»… и затем стали невидимы. Проснувшись, Иоанн поспешил в церковь и простоял всю службу в радостном трепете, размышляя о виденном им знаменательном сновидении.

Потрудившись ровно 4 года в послушании печной работы, он был назначен затем игуменом в трапезу братскую, каковое послушание проходил полтора года. В это время повторился, подобно прежнему, случай исцеления бесноватаго по его молитве. После трапезнаго послушания игумен назначил его экономом и в 1840 году, июня 22-го дня, постриг его в совершенный сан иночества — в мантию, наименовав Иоанникием.

В должности эконома пробыл он в Глинской пустыни пять лет.

Одиннадцать лет провел он в Глинской пустыни, преуспел в ней духовно, приобрел навык к великим подвигам и трудам и, как воин Христов, во всеоружии преподобия и святыни перешел в Святыя Горы обновить древние подвиги тамошних прежних подвижников.

1844 года, 20 апреля, прибыло небольшое братство иноческое на новое место подвигов, а 15 августа того же года, на праздник Успения Пресвятыя Богородицы, совершено Преосвященным Иннокентием, торжественное обновление и открытие монастыря.

Экономом в Святогорской обители был назначен Иоанникий. Ему более иных приходилось понести трудов и испытывать скорбей при этих работах. Усердие его было оценено настоятелем, который исходатайствовал ему рукоположение во иеродиакона, которое совершено Преосвященным Иннокентием 1849 года 15 августа. Оставаясь на прежнем послушании экономом, понес он также много трудов и скорбей при постройке двух братских корпусов в самом монастыре. Также хлебные амбары и ледник пришлось ему вновь строить. Вскоре затем Иоанникий сделан был гостиником, оставаясь при этом, по-прежнему, и экономом. В это время Господь сподобил его посильно послужить к открытию и возобновлению сокрытаго в недрах земли святилища лет древних, благоволением Божиим открытаго к духовному утешению святогорских иноков на их священной почве.

Для новооткрытаго храма Иоанникий, между прочим, собственноручно вырубил из цельнаго дикаго камня Престол, в нем поставлен был железный благоукрашенный иконостас, оштукатурены и окрашены стены, и храм, наконец, освящен во имя преподобных Антония и Феодосия Печерских, имени которых, по преданию, и прежде был посвящен. Кроме этого храма, под присмотром Иоанникия производилась внутренняя отделка корпусов, вновь выстроенных: гостиничнаго и двух братских.

Во внимание к его трудам на пользу обители и его примерно благочестивой жизни, настоятель ходатайствовал о посвящении его в сан иеромонаха, в который и был он рукоположен в 1849 г., 26 августа, Преосвященным Филаретом, епископом Харьковским. Снято было с него и многотрудное послушание экономское: он определен был духовником для приходящих богомольцев. Исполнял он также некоторое время и должность подблагочиннаго монастырскаго, но сам потом от нея отказался, ибо не соответствовала она душевному его настроению. Он испросил благословение настоятеля отца Арсения очистить пещеры и, где нужно, расширить для большаго удобства посетителей. Принявшись за работу с некоторыми из братий, не замедлил он привести пещеры эти в лучший порядок; в верхней части скалы, близ пространной келии, служившей некогда храмом Божиим для древних пещерников. Работая в пещерах при их очищении, Иоанникий особенно полюбил одну из этих келий. Он испросил позволение настоятеля сделать в этой келии деревянный простенок и двери, и обложить ея стены досками, и затем начал проситься в затвор.

Отец Арсений не удивился просьбе Иоанникия, но отнесся к ней очень осторожно. Не отказывая ему в ней наотрез, он начал его испытывать, не от высокоумия ли у него появилось желание затвора и не близок ли он к опасности впасть в духовную прелесть.

Он начал испытание очень мудро: приказал ему своими руками очистить нечистыя места в монастыре, именно, чтобы испытать его, не таится ли в нем гордыня. Иоанникий безпрекословно исполнил повеленное настоятелем, нимало не погнушавшись нечистотами. Затем отец Арсений испытывал его напрасными выговорами и взысканиями с него, ставил его на поклоны пред всею братиею в трапезе, велел отобрать от него лучшую одежду и снабдить изношенною, в заплатах, и, вообще, всячески старался вызвать в нем дух неудовольствия или ропота, но тверд и непоколебим остался испытуемый: молча и со смирением выслушивал выговоры от настоятеля, с усердием творил поклоны, довольствовался изношенною одеждою и только усердно молился Богу укрепить его в подвиге и сподобить подвизаться в затворе, чего все более и более жаждала его душа.

[Горя любовью ко Господу, желая еще более смирить свое тело, иеромонах Иоанникий решился носить вериги и высказал это свое желание настоятелю. Отец Арсений послал его к кузнецу с наказом заказать вериги. Сам же, желая еще раз испытать его в смирении, благословил кузнецу с подмастерьями высечь заказчика розгами, замоченными в воде, что и было исполнено. Иеромонах Иоанникий со смирением и кротостью выдержал и это испытание. На вопрос настоятеля: «Как с заказом на вериги?» — он смиренно ответил: «Уже начали ковать» — Сост.]

Отец Арсений, видя его твердость душевную в испытаниях и неотступныя просьбы о затворе, приказал ему сперва затвориться в жилой келии, затворить в ней ставнями окна и таким образом испытать себя, возможет ли он снести затвор в меловой скале.

Труден показался затвор Иоанникию в жилой келии. Тайно от настоятеля оставил затвор свой в келии и перешел в меловую келию в скале, где опять затворился для испытания. Здесь ощущал необычайную какую-то радость и четыре дня и ночи провел здесь в полном затворе без всякаго смущения.

Настоятель все не решался окончательно разрешить ему затвор. Преосвященный Филарет принял особое участие в Иоанникии и советовал отцу Арсению не препятствовать ему в подвигах затвора, ради спасения души, и не взирать на ропот братии, недовольной необычайным сим подвигом их собрата.

Воспоследовало разрешение архипастырское затвориться иеромонаху Иоанникию в меловой келии святогорской скалы и пребывать так в полном уединении под надзором настоятеля и духовника, с обязательством, при первом их требовании, оказать им послушание оставлением затвора, если то признается ими нужным.

Отец Арсений, наконец, благословил подвижника Божия вступить окончательно в затвор в меловой келии, запер его на замок, и лишь малое оконце в двери служило ему для принятия пищи и пития, приносимых назначенным к нему в услужение братом.

Все убранство келии составлял деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и убогое возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику, претружденному подвигом бдения молитвеннаго. Вот все успокоение, которое дозволял себе подвижник; затем небольшой налой у святых икон, деревянный обрубок, служивший вместо стула, кувшин для воды, горнец для пищи, нагорный тулуп, ветхая мантия с эпитрахилью и неугасаемая лампада — удовлетворяли все жизненныя потребности затворника; да еще неизменныя его тяжелыя железныя вериги и жесткая власяница, которыя носил он на своем теле и которыя сами составляли немалое испытание своею тяжестию и остротою.

Правило молитвенное, по заповеди отца Арсения, совершал он следующее: в сутки полагал 700 поклонов земных, 100 поясных, произносил молитв Иисусовых 5000, Богородичных 1000, читал акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник с именами живых и усопших по запискам, подаваемым от благотворителей обители и других усердствующих, приобщался Святых Христовых Таин, сперва ежемесячно в соседней пещерной церкви Предтечи, где служилась еженедельно литургия по вторникам. Первый год, впрочем, почти безвыходно пребыл он в затворе, выходя в пещерную церковь только однажды в месяц для причащения Святых Таин, которыя принимал в алтаре, куда приходил особым ходом, не показываясь народу.

Особенно трудно было ему поначалу. Но крепость духа подвижника Божия была поистине изумительна: все терпел он мужественно ради Господа и спасения своей души. Затворник безвыходно подвизался в своем заключении, ничего недобраго с ним не случалось, заметно было видимое преуспеяние в нем духовное. Отец Арсений и некоторые из старшей братии избрали его своим духовником.

Прожив год и шесть месяцев в неисходном затворе, иеромонах Иоанникий пострижен был в 1852 году, 29 августа, в схиму и наименован Иоанном. Постригал его сам Преосвященный Филарет, в присутствии отца Арсения и боголюбивой Татьяны Борисовны Потемкиной. Ему разрешено было приобщаться Святых Таин чрез каждыя две недели, а в посты — еженедельно.

Пять лет провел затворник в холодной келии, в неисходном затворе, но не мог выдерживать долее ея холодной атмосферы: у него от холода и сырости начали делаться судороги в ногах, вследствие чего настоятель разрешил устроить в его келии печь, затем самая строгость затвора была для него несколько ослаблена: он еженедельно, по вторникам, начал выходить из келии своей в Предтеченскую церковь, где выслушивал Божественную литургию в алтаре, приобщался Святых Таин и, по отпусте литургии, выходил иногда на порог алтарных дверей, чтобы преподать благословение жаждавшему видеть его народу.

Пока служило затворнику зрение, прочитывал он неизменно свое правило, но от постояннаго полумрака и свечнаго освещения зрение его испортилось: он не мог читать, с трудом различал лица приходивших к нему; на дневном же свете решительно ничего не видел. К нему назначен был для чтения один из иноков, прочитывавший для него последования церковныя — полунощницу, утреню, часы, вечерню, повечерие с канонами, по уставу святогорскому, и другия по желанию его молитвословия; сам же затворник упражнялся только в молитве Иисусовой и полагал многочисленные поклоны; до 1000 земных поклонов совершал он в сутки и очень любил молиться с поклонами, говоря, что в претруженном ими теле сугубо ощущается дух умиления и теплота сердечная.

— Читать я не вижу, что же мне делать, если не четки тянуть и поклоны творить! — говорил подвижник усердствующему к нему иноку, заметившему, что у него на челе и на руках большие мозоли от поклонов. «Иисус — моя утеха, — еще говаривал затворник, — с Ним мне, слепому, не скучно: Он и утешит, Он и усладит душу, так что скучно мне с Ним никогда не бывает». И действительно, имя Сладчайшаго Иисуса, т.е. молитва Иисусова, всегда была у него на устах. Прилежать ей советовал он также приходившим к нему за назиданием инокам.

Вот отрывки из простых, но удобоприложимых для всякаго наставлений его о молитве Иисусовой: «Кто молитву Иисусову исполняет, при том благодать Господня пребывает, — враг же, диавол, от того человека отбегает, в радости духовной тот человек время провождает, вечный себе путь без труда обретает; а кто молитву сию оставляет, тот о вечной жизни скоро забывает, об ответе Господу, Судии всех, не помышляет, своей плоти более угождает, вражии помыслы в себя приемлет, вечных благ отвергается». Наставление это, между прочим, по желанию затворника, начертано было и на его портрете, в держимой им в руках книге, сказанное им как бы под рифму слов, как любил выражаться затворник, очень удачно иногда слагавший наподобие стихов свою простонародную русскую речь. А вот и другое его наставление, записанное слышавшим его иноком: «Встал с одра, Иисуса призови; взялся за дверь, без Иисуса идти не моги; за послушание взялся, к Иисусу прислушивайся, что речет Он твоему сердцу; хлеб ли жуешь, Иисусом услаждайся; воду ли пьешь, Иисусом паче прохлаждайся; ибо брашно Он и питие, негиблющее для души. Так день, во благо, с Иисусом проведешь, и с Ним мирно тьму нощную встретишь, а в нощи, ничтоже бояся, с Иисусом побеседуй всласть, плоти не жалея и покоя ей не давая, ибо покой ея в могиле, а тут пусть трудится и Царствие Небесное душе зарабатывает, ибо на то она нам и дана. Лег на одр, опять Иисуса вспомяни, и с Ним и засни: благо тебе будет и безскорбен будеши в самых великих скорбях».

В келии своей он был очень неприхотлив, не терпел лишних ненужных вещей, довольствовался самым необходимым. Однажды замечен был двумя посетившими его иноками тяжелый запах в его келии. Они решились о нем спросить старца; он признался им, что вериги его поломались и натерли ему за плечами спину. При осмотре оказалось, что там уже образовалась глубокая язва, в которой роились черви. По настоянию иноков, вериги были сняты с подвижника и снесены в кузницу монастырскую для починки, а язву омыли и приложили к ней целительный пластырь. Впрочем, и после этого старец не переставал носить свои вериги, которыя, после починки, были только обшиты для него кожею, чтобы не так врезывались в его изможденное тело. 17 лет подвизался подвижник Божий в своем затворе.

Задолго до кончины своей делал он распоряжения устныя касательно своего погребения, он заповедал, чтобы на гробе его хранились его вериги, об участи которых он очень заботился, чтобы они сохранялись после него и не затерялись.

С начала 1867 года затворник начал весьма оскудевать силами телесными, сильно кашлял, с трудом ходил. С начала августа затворник окончательно ослабел, слег в свой гроб и с трудом мог уже с него подниматься. Долго не соглашался подвижник на увещания настоятеля переселиться на больницу и вынудил настоятеля напомнить ему обет, данный им предместнику его: при первом требовании настоятеля оказать послушание и оставить затвор, и старец более не прекословил, мирно переселился на больницу, в приготовленную для него келию, где начальник больницы иеромонах Паисий окружил его тщательным присмотром и сыновней любовью.

[Вот как вспоминает о переселении преподобного Иоанна Затворника из пещерной келии на больничный хутор монахиня Паисия (Марусенко, †1953 г.), которой было тогда 7 лет:

«Когда мы спускались с горы от монастырского хутора к монастырю, нам повстречался монах, ехавший на волах. Вез он гроб. Этому мы весьма удивились: “Что же это такое? Везут покойника, а сопровождающих никого нет”. Когда телега с нами поравнялась, то вдруг крышка гроба поднялась и оттуда на нас посмотрел старец. Это был преподобный Иоанн Затворник. Его перевозили из пещерной келии на больничный хутор в том самом гробе, который был у него в затворе (впоследствии он в нем был и похоронен). Он сказал: “Это наши идут”. Подозвал нас, а мне дал букет цветов. Никто из нас тогда не понял, что это за “наши”».

Когда девочка подросла, то изъявила желание посвятить свою жизнь монашеству. Начало она полагала в общине живших при Святогорском монастыре монахинь, где была пострижена с именем Паисия. После закрытия монастыря она переехала в с. Карповку Краснолиманского района, где с сестрами, монахиней Макарией и схимонахиней Евдокией, жила под духовным руководством святогорского старца иеромонаха Епифания (Бутова). — Сост.]

... Во время причастного стиха затворник приобщился Святых Таин, которыя были принесены к нему из алтаря больничной церкви иеромонахом Паисием ...

… Во время причастного стиха затворник приобщился Святых Таин, которыя были принесены к нему из алтаря больничной церкви иеромонахом Паисием …

Не долго суждено было затворнику прожить на больнице: всего 8 дней прожил он там в крайнем ослаблении, по большей части лежа на одре, то с открытыми, то с закрытыми глазами, но и лежа не оставлял молитвеннаго подвига, молился Иисусовой молитвою непрестанно.

В это время не без труда сняты были с него тяжкия вериги и поставлены тут же при нем, снят был с него и медный крест и поставили у святых икон в его келии. К вечеру 11 августа 1867 года наступила темная громовая туча, с сильной бурею, молниею и громом. В 5 часов 30 минут пополудни отделилась душа его от тела. Шумевшая буря и гроза, вслед за кончиною затворника, сменилась тишиною и благорастворенностью освеженнаго дождем воздуха.

Опрятав тело почившаго по чину схимонашескому, возложили на него крест с цепью. Иеромонах Паисий облек тело почившаго своею собственною мантиею. 13 августа, в воскресенье, после литургии в больничной церкви совершено было отпевание почившаго затворника настоятелем обители, архимандритом Германом, со старшею братиею, и тело его предано земле у алтаря больничной церкви во имя иконы Ахтырския Богоматери.

(Печатается с сокращениями по: Ковалевский А. Ф. Житие и подвиги затворника Святогорской пустыни иеросхимонаха Иоанна. — Одесса, 1911.)

5 мая 1989 г. архимандритом Алипием (Погребняком) были проведены раскопки, увенчавшиеся успехом: обретена честная глава преподобного, деревянный постригальный крест, кожаные сандалии, цепь от креста, висевшего на груди, наперсный крест — медный с эмалью, — что подтверждало подлинность могилы Затворника, а также обретена свинцовая плита с текстом, положенная во гроб братией обители при погребении.

Недолгое время мощи хранились у епископа Алипия, а в 1993 г. были переданы им открывшемуся в 1992 г. Святогорскому монастырю. Сень над мощами преподобного Иоанна в Успенском соборе Икона преподобного Иоанна Затворника, в которую вставлены найденные в его могиле постригальный крест, кожаные сандалии и надгробная дощечка

В 1995 году, 24 августа, в возродившейся Свято-Успенской обители при огромном стечении народа совершилось долгожданное прославление в лике святых преподобного и богоносного отца нашего Иоанна Затворника.

Еженедельно по четвергам, по окончании полунощницы, у мощей преподобного Иоанна Затворника соборне служится молебен с каноном из посвященной ему службы.

Молитвы и просьбы людей, приезжающих в обитель помолиться у мощей и на могилке святого, не остаются тщетными. Об этом говорит множество случаев исцелений, подаваемых преподобным Иоанном в наше время.